«Военная цензура»
Почему все-таки у нас образовался цензурный конфликт именно в период 2002-2005 гг.? Он мог бы выстрелить сразу в 1997-м или дождаться появления массовых соцсетей в 2009-м.
Первые акты исключение провайдерами информации, как мы видели, были связаны с Ираком и оспариванием военных действий администрации Дж.Буша-младшего. Это совсем не случайно, таких блокировок тысячи и они все на тему конфликта на Ближнем Востоке, а также … 9/11.
К примеру, в разгар обсуждения бомбардировок Афганистана артист Чарли Шин публично высказался о неверном направлении борьбы с терроризмом. Его моментально вырезали отовсюду, откуда смогли. Google скрыл в результатах поиска не только цитату Шина, но и все информационные источники, на нее ссылающиеся.
Портал Google News регулярно, начиная с 2001-го и по 2003-й исключал из выдачи медиа, так или иначе отклоняющиеся от вашингтонской повестки.
На уровне техники все было также непросто. Интернет-провайдер Vortech блокировал доступ к изображениям пленных американских солдат, захваченных иракцами. AOL/Yahoo! фильтровали трафик на предмет любых содержательных анти-американских сообщений международных новостных порталов.
И так далее и тому подобное.
Такого не было с прессой во время «Бури в Пустыне», что же изменилось сейчас помимо Communication Act от 1996 года?
Несколько важных моментов.
Во-первых, в ноябре 2002 года вновь образованное Министерство Внутренней Безопасности (Homeland Security, далее – МВБ) собрало набор источников данных в единый каталог «Critical infrastructure information». Туда попали: транспорт, банки, энергетика, водоснабжение, экстренные службы, телекоммуникации и медиа (!)
«Critical infrastructure information» вывели из-под Freedom of Information Act. Деятельность 22 федеральных агентств и 170000 сотрудников МВБ в один момент перестали быть прозрачными для налогоплательщиков сейчас и, что гораздо важнее, в любом обозримом будущем. Никто не обязан рассказывать о том, что там происходит в принципе.
Во-вторых, президент Буш подписал специальный указ, отменяющий т. н. 1978 Presidential Records Act.
Этому закону в свое время дали «зеленый свет», опасаясь возможности не получить доступ к специальным распоряжением президентов. Перед глазами был пример Никсона и отгремевшего не так давно Уотергейта. Согласно Акту все без исключения подписанные президентом бумаги становятся публичным достоянием через 12 лет после того, как он уходит со своего поста.
1 ноября 2001 года, спустя неполных два месяца после трагедии 9/11, доступ к эксклюзивной информации откатили назад.
Согласно новой, предложенной президентом интерпретации, администрация Белого Дома и бывшие президенты могут наложить вето на разглашение проходивших через них документов. Причем закон покрывает, как будущих «лидеров свободного мира», так распространяется и на их предшественников прямо сейчас!
В-третьих, изначально МВБ проектировалось в качестве медиатора между существующими службами безопасности и глобального координатора усилий по информационному оповещению. В итоге его роль была постепенно доведена до зонтика служб безопасности и образования специализированного секретаря, отчитывающегося согласно The Homeland Security Act от 2002 эксклюзивно президенту страны.
По отдельности каждая из этих новаций была бы просто неприятна, но не драматична.
А что означают эти три пункта, взятые вместе?
Отказ от демократической прозрачности.
Иллюстрацией тут может быть случай в карьере Боба Вудварда, журналиста The Washington Post. В момент подготовки иракской кампании он писал книгу об администрации Буша и успел побеседовать с гигантским количеством источников из правительства. Уже на момент 2002 года он обладал информацией о том, что версия счастливо обретенного химического оружия нуждается в подтверждении. У Министерства Обороны и ЦРУ такого подтверждения нет. Однако, он был предупрежден сотрудником МВБ, что разглашение этих данных может повредить национальной безопасности страны и ему не следует делать рискованных шагов.
Вместо того, чтобы бороться за свою правду, он предпочел публиковать ободряющие статьи о верно выбранном международном курсе США (в чем далее каялся).
Его коллеги пытались задавать вопросы, но главный редактор издания в то время Леонард Дауни сознательно отбрасывал острые статьи, оставляя только безопасный для пропаганды контент.
Как мы все знаем, дальнейшие метаморфозы The Washington Post привели к тому, что даже на относительно лояльных США территориях газета обрела дурную славу идеологического рупора Белого Дома.
https://telegram.me/mikaprok
Journal information