
«Третий путь»
Погрузился в увлекательный мир климатологии. В узком проходе между Сциллой борьбы с верующими в глобальное потепление и Харибдой отрицания наличия верующих в него же нежданно-негаданно обнаружилась дверь в радужный оптимизм.
Она приводит сторонников и противников «global warming» к общему знаменателю.
Оказывается, существует научно-поощрямое, но вынужденно маргинальное направление исследований, подсвечивающее преимущества парникового эффекта и прочих радостей грядущего апокалипсиса.
В житейском смысле вещь простительная, хотя бы потому что распространенная – если мы чего-то не сможем избежать, то можно попытаться не так отчаянно пугаться.

С подачи коллег мы узнаем, что CO2 не только не вреден для легких планеты, но может быть даже и полезен. Эксперименты в парниках показывают, что растет там все лучше (внезапно, кто бы мог подумать?), а повышенный уровень CO2 способствует более интенсивному фотосинтезу.
В одном из подобных исследований рост (и плодоносность) деревьев ускоряется на 23%, а пшеницы на 11,5%.
Существует спецсерия наблюдений NASA, утверждающая, что ежегодно планета становится зеленее на 3,2 миллиона кв. километров. Суммарно на 5% с 2002 года.
Саморегуляция контролирует уровень испарений и эффективность использования ландшафта местности. Утверждение о продвинутых навыках и чуть ли не интеллекте растений, столь модные сейчас, хорошо согласуются с этой теорией.
Количество осадков и продолжительность сезона созревания, как нам сообщают с мест, также увеличиваются: на 4,5% и 14 дней соответственно с начала прошлого века (для определенных широт).

Более того, а как же экономия энергии, пропорциональная уменьшению отопительного сезона? И уменьшение парникового эффекта вследствие разборки тех самых парников?
Вопросов гораздо больше, чем ответов. Оптимизм слабо монетизируется и в предельном состоянии является лишним эволюционным звеном psychea.
Не пытаясь утверждать что-то определенное по этому поводу отмечу одну деталь этой CO2-феерии.
Очень важное допущение подобных рассуждений – двунаправленная адаптация.
Не только и не столько человека к естественному окружению, а естественного окружения к «искусственному» изменению. Искусственное и естественно, таким образом, пересекаются. Сама «естественность» не представляется какой-то константой, а является такой же переменной, как и наше восприятие своей деятельности.

Понятие «музейной природы» в этом контексте перестает существовать и превращается в продукт такой же человеческой деятельности, как и все остальные константы дискурса «climate change».
В целом, ничего страшного не произойдет – все это было придумано в 60-х годах XX века и, с учетом, пенсионного возраста уже может отправляться на покой.
https://telegram.me/mikaprok
Journal information